Фили́пп I Аравитя́нин

Филипп I был сыном арабского вождя из города Трахонитида по имени Марин, всадника по положению, и потому вошел в историю под именем Араба, став первым представителем этой национальности на римском троне. Филипп сопровождал Гордиана III в восточном походе против персов, будучи заместителем префекта претория. В конце 243 г. он занял место умершего префекта претория Тиместея, тестя императора Гордиана, и сумел настроить солдат против императора, обвиняя его в нехватке продовольствия, возникшей из-за того, что не прибыли корабли с зерном. Вскоре молодой император погиб, очевидно, также в результате действий Филиппа. Тем не менее он сообщил сенату, что Гордиан III умер якобы своей смертью, и предложил причислить его к богам. Сенаторы, с которыми Филипп поддерживал хорошие отношения, приняли такое объяснение и признали его право на трон. Первым шагом нового правителя стало заключение мира с персами. Его стремление вернуться в Рим — в отличие от Максимина Фракийца, для которого промедление приезда в столицу оказалось роковым, — привело к тому, что договор был подписан в спешке. Однако его условия оказались вполне подходящими для римлян — они получили Малую Армению и Месопотамию в полное владение и Великую Армению в формальную зависимость. Филипп в ознаменование столь успешного дипломатического хода получил титул «Персидский».

Придя к власти, Филипп принялся возвышать своих родственников, назначив своего брата, Гая Юлия Приска, и брата, или отца, своей жены, Севериана, наместниками Месопотамии и Мезии. Вознамерившись основать династию, он немедленно провозгласил своего сына Филиппа Младшего цезарем, и тот, вслед за ним, подписывал все императорские указы. Изображения сына Филиппа и его жены, вскоре получившей титул августы, непременно появлялись на всех выпущенных в его правление монетах. Чтобы укрепить династический характер своего правления, Филипп добился от сената обожествления своего отца и установил его бронзовый бюст в родном городе, переименованном в Филиппополь и получил высокий статус колонии.

Вскоре после восшествия на трон Филиппу Аравитянину пришлось отражать нашествие вторгшегося в Дакию племени карпов и вести сражения с германским племенем квадов. В 247 г., одержав победы над врагами, император принял титулы «Карпский» и «Германский»: воспользовавшись возросшим престижем, возвысил своего сына до положения августа и объявил равным себе верховным жрецом. Таким образом, юный Филипп Младший официально стал равен императору, хотя, конечно, по молодости не имел настоящего влияния.

В 248 г. оба Филиппа стали соконсулами: отец в третий раз, сын — во второй. В том же году Филипп отметил празднование тысячелетия со дня основания Рима, вычисленного ученым Варроном в I в. до н. э., окончание десятого века его существования и начало одиннадцатого. Юбилей отмечался с великой пышностью. Помимо традиционных религиозных церемоний, на арене Большого цирка с небывалой расточительностью были проведены игры с участием большого числа диких зверей, привезенных из персидского похода еще Гордианом для проведения своего триумфа. После ряда лет вынужденной экономии государственных средств на сей раз расходов не считали. Жителям Рима раздали субсидии с надписью AETERNITAS AUGUSTORUM (Вечность Августов) и с изображением известных своим долголетием слонов, чтобы уверить горожан в том, что слава Города навеки будет связана с династией Филиппов.

Однако уже в год проведения Секулярных игр в разных провинциях объявились сразу три претендента на императорский трон, положив начало эпохе, когда отдельные легионы объявляли императорами своих командиров, что привело к вооружению населения и почти полной утрате контроля над ситуацией в государстве. В Лотарингии появился некий Сильванн, выпустивший монету; некоторые дунайские легионы, понимая свою важную роль в армии, присудили трон своему офицеру Пакациану. Восстание Пакациана послужило поводом для выступления готов, которым было отказано в ежегодной дани, обещанной еще Гордианом III. Готы переправились через Дунай и вторглись в Нижнюю Мезию; их примеру последовали племена карпов. Однако накатывающие волны захватчиков были остановлены упорным сопротивлением города Маркианополя, и причиной тому послужило пренебрежительное отношение варваров к военной технике.

В то же время начались беспорядки в восточных провинциях: брат Филиппа Гай Юлий Приск был назначен верховным командующим всей азиатской частью Империи. Его жестокое обращение с населением привело к взрыву возмущения непомерными налогами, солдаты северной части Сирии объявили императором некоего Иотапиана, который был, по-видимому, в родстве с Александром Севером и с бывшими правителями Коммагены. Иотапиан присвоил себе все титулы Приска — префекта претория и правителя Востока — и дерзко прибавил к ним титул августа.

Убежденный в том, что восстания Пакациана и Иотапиана предвещают развал Империи, Филипп выступил перед сенатом с обращением и заявил, что собирается отречься от престола. В зале сената нависла тишина, которую прервал префект претория Деций, заявивший, что Пакациан вскоре погибнет от рук своих же людей, так как не имеет навыков исполнения императорских полномочий. Так вскоре и случилось. Иотапиана ждал тот же конец. Филипп же был по-прежнему разочарован ситуацией в придунайских провинциях и решил заменить неудачливого Севериана Децием, назначив последнего верховным командующим Мезии и Паннонии.

В течение 248 г. Деций восстановил в армии порядок и дисциплину и через 6 месяцев солдаты чествовали его как императора. Не поверив заверениям Деция, что он не пожелал принять эти почести, Филипп двинул против него свою армию. Но император был нездоров, к тому же не мог сравниться с Децием в военных навыках: в сражении при Вероне его армия, хотя и превосходившая противника числом, потерпела сокрушительное поражение. Сам Филипп погиб в битве, а его сына преторианцы увели обратно в лагерь и там убили.

Согласно слухам, записанным церковным историком IV в. Евсевием Кесарийским, Филипп Аравитянин был первым римским императором, частным образом исповедовавшим христианство. Возможно, эти сведения навеяны сильной разницей между Филиппом и Децием: последний был одним из самых жестоких гонителей христиан. Вероятно, можно говорить только о терпимости Филиппа к христианам. Таково мнение Дионисия — епископа Александрии в то время; известно также, что при Филиппе римский папа Фабиан счел возможным перевезти в столицу останки своего предшественника Понтиана. Историческое предание повествует также о переписке Филиппа Аравитянина с одним из величайших учителей ранней Церкви Оригеном и о присутствии его на церковных службах.

В памфлете того времени «К монарху» говорится, что правление Филиппа основывалось на достоинствах философии стоиков и что он готов был простить ошибки и нарушения в работе правительственных чиновников. Филипп предпринял серьезные шаги, чтобы предотвратить злоупотребления в государственном казначействе, и многие его эдикты впоследствии вошли в свод законов («Кодекс Юстиниана»), обеспечивавший строгое соблюдение гражданских прав. Кроме того, Филипп щедро финансировал общественные работы и обеспечил снабжение водой всей столицы.

Царствование Филиппа Аравитянина было омрачено сомнительными обстоятельствами восшествия его на трон и критической ситуацией последних лет правления, сложившейся, в числе прочего, и вследствие ухудшения здоровья императора. Придворный художник сумел передать черты его характера в замечательном скульптурном портрете, хранящемся в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге: мужчина с выразительным лицом и напряженными чертами, отмеченными подозрительностью и беспокойством.