Смоле́нск

Здесь, в верхнем течении Днепра, был расположен племенной центр кривичей («...их же град есть Смоленеск, туде бо седять кривичи...»), которые контролировали важнейший торговый путь «из варяг в греки». Под 862 г. в сравнительно поздней, Устюжской (Архангелогородской) летописи, сохранившей следы смоленского летописания, сообщается, что С. был «велик и мног людми» и управлялся старейшинами. Плывшие мимо Аскольд и Дир не решались его взять и довольствовались, видимо, захватом Полоцка и маленького «градка Киева». Олег завоевал С. и посадил там «муж свои», но для этого ему потребовалось большое войско из варягов, мери, веси, словен новгородских и кривичей (вероятно, псковских). С независимостью С. было покончено, и летописи надолго умолкают о нем. Лишь византийский император Константин VIII Багрянородный в сер. X в. сообщает, что из С. (он называл его Милиниском) в то время по Днепру сплавляли лодки-однодеревки, которые затем в Киеве продавали с целью дальнейшего оснащения для плавания по морю. Есть сведения, что в С. сидел один из младших сыновей великого князя киевского Владимира Святославича — Станислав, который, видимо, здесь и умер в 1036 г. После смерти Ярослава Мудрого (в 1054 г.) в городе последовательно княжили его сыновья: Вячеслав и Игорь. Затем С. управляли князья — наместники великого князя, особой роли не игравшие. Они появлялись в С. со своими дружинами, но не селились в самом городе, поскольку это было небезопасно: вечевые города древней Руси, к которым относился и С., почти всегда ссорились с князьями, и те стремились, как правило, занимать местность, изолированную от влияния горожан. Со временем такая местность, располагавшаяся к западу от С., на р. Смядынь, стала называться «городом княжим», владея которым, князья имели возможность перехватывать торговые пути из Киева и Чернигова, что доставляло им

преимущества в спорах со смолянами. Ранняя история С. характеризуется борьбой за независимость от Киева. Политическая обособленность смоленской земли особенно явно начала проявляться во время правления Ростислава Мстиславича (1125— 1159 гг.), с которым связано увеличение роли С. и территориальное расширение Смоленского княжества. В этот период одной из главных задач С. стало укрепление княжеской администрации во вновь освоенных районах и защита его интересов от посягательств других князей. При Ростиславе Мстиславиче в городе идет интенсивное строительство церквей и монастырей; в 1136 г. он добивается учреждения в С. независимой епископии. С. быстро превращается в крупный политический центр Северо-Западной Руси. Его князья принимают участие в общерусские делах и претендуют на киевский стол. Во 2-й пол. XII в. в летописях появляются сообщения о смоленском вече, о «лучших мужах», противостоящих князю. В городе известны тысяцкие и сотские. В С. было несколько монастырей. Сын Ростислава Роман (1159—

1180 гг.) был особенно памятен заботой о просвещении и учреждал в С. школы, где обучали латыни и греческому языку. Преемник Романа Ростисла-вича — смоленский князь Давыд Рос-тиславич (1180— 1197 гг.) заботился больше о своей резиденции — княжой местности, нежели об остальном городе; он был в ссоре со смолянами. Так, в 1186г., вскоре после возвращения князя из-под Треполя, «встань бысть Смоленске промежи князем Давыдом и Смолняны. И много голов паде луцыпих муж». В чем состояли противоречия между князем и боярством, летопись не сообщает. В нач. XIII в. в городе произошли религиозные волнения, вызванные проповедями знаменитого церковного деятеля Авраамия: духовенство устроило всенародный суд над ним, поскольку он в своих проповедях «протолковывал» суть Священного писания «малым и великим, рабам же и свободным и рукодельным», часто выступая против «плохих пастухов» — попов и монахов, ведущих неправедную жизнь и не заботящихся о пастве. В С. везде говорили, что «он уже весь град к собе обратил

есть»; приходы и епископат стали терять свои доходы. Все это вызвало ненависть к проповеднику со стороны церкви. Одни хотели его заточить, другие — «к стене ту пригвоздить и заже-щи», а третьи — утопить. Попы, «яко волы рыкающие», хотели, «аще бо мощно, жива его пожрети». Смоленский князь спас Авраамия от казни, но ере-тику-проповеднику церковь придавала такое значение, что по всем дорогам, ведущим в С., были поставлены воины (видимо, владычные), преграждавшие путь почитателям Авраамия; они действовали так решительно, что некоторые люди шедшие к Авраамию, «раз-граблени быша». О тесных торгово-экономических связях С. с Ригой и Готским берегом повествует сохранившийся текст договора от 1229 г., заключенного с ними смоленским князем Мстиславом Давыдовичем. Тогда в С. существовала небольшая колония немецких купцов, которые имели свой двор и даже церковь Богородицы. К сер. XIII в. эти сношения усилились, и в С. уже насчитывалось несколько иноземных дворов и весьма обширная немецкая слобода, располагавшаяся по

Днепру и р. Рачевка. Торговля С., конечно же, не ограничивалась только сношениями с его северными соседями; она шла и на юг через Киев в Византию, и на восток — в страну волжско-камских булгар. Можно лишь предположить, что эта более ранняя торговля была вытеснена позднейшей немецкой. С., однако, находившийся в столь благоприятном географическом положении, не стал исключительно торговым пунктом; основное значение для его жителей имело все-таки земледелие. Об этом можно судить по тем результатам, которые повлек за собой неурожай, следствием которого оказался голод в С., особенно жестокий в 1230 и в 1438 гг. Это, пожалуй, наиболее страшные страницы в средневековой истории города. В 1230 г. голод вместе с моровым поветрием унес жизни 24 тыс. горожан (уже одно число умерших говорит о значительности населения С.). В 1438 г. разразилась еще большая катастрофа: собаки пожирали мертвых, люди в Великий пост питались мясом зверей и поедали своих детей. Такую ужасную жатву местный неурожай может собирать лишь в земледельческой стране, питающейся в значительной мере своим хлебом. Вся история С. представляет собой обычные усобицы: смоляне воевали с западом — Полоцком, с севером — Новгородом Великим и отчасти с югом — Северской и Киевской землями. В 1-е десятилетие XIII в. начались набеги литовцев; они грабили Смоленскую землю, особенно Торопецкую волость. В 1238 г. по восточным окраинам Смоленского княжества прошли татары, а на следующий год они решили завладеть самим С. Татары подходили к городу с юга, от Ельни. В 24 верстах от С. их задержали обширные болота Долгомостья. Здесь ночью на них напал с небольшим отрядом бла-

женный Меркурий. Перепуганные татары начали беспорядочное отступление, но с рассветом, увидев малочисленность нападавших, стали теснить Меркурия. Между тем из города в «поле» вышли почти все смоляне и, не дожидаясь помощи из волостей, в ожесточенной схватке отразили врага. Возле городских стен пал блаженный Меркурий, «страстотерпец смоленский», как называют его древние месяцесловы. Уже вскоре православная церковь причислила блаженного за его духовные и ратные подвиги к лику святых. Смоленские граждане почитали его покровителем своего города, веруя в то, что «праведник и по смерти являет граду во время напасти за-щишение и заступление». Таким образом смоляне на время избегли татарской неволи. Однако город ждала другая беда. Объединившаяся к тому времени часть Литвы стала сильно теснить Западную Русь. Литовский князь Миндовг послал своих родственников для покорения русских областей, непосредственно прилегавших к литовским владениям. Его племяннику Эрд-зивиллу (иначе — Эрдивиду) удалось взять С., но удержаться он там не смог, т. к. на помощь С. пришел великий князь владимирский Ярослав Всеволо-дич. Помощь Ярослава привела в С. князя Всеволода Мстиславича, благодаря которому Смоленское княжество оказалось в косвенной зависимости от Золотой Орды. Об этом можно судить хотя бы потому, что в 1270 г. его преемник — князь Глеб Ростиславич помог великому князю владимирскому и тверскому Ярославу Ярославичу против Новгорода, а в 1274 г., по приказу хана, пошел вместе с другими русскими князьями против Литвы. С этого момента значение С., как самостоятельного торгового центра, упало; он интересовал соседей лишь как стратегический пункт. На сцену стали выходить удельные смоленские князья. Так, в 1300 г. вяземский князь Андрей Афанасьевич разбил под Дорогобужем

напавшего на него смоленского князя Александра Глебовича. В это время литовские владения все ближе и ближе подходили к С. Антагонизм двух народностей постепенно сглаживался; литовцы подпали под влияние более высокой культуры славян. Между С. и Литвой завязались дружеские отношения. Великий князь литовский Геди-мин заключил со смоленским князем Иваном Александровичем союз против хана Узбека; при великом князе Ольгерде смоленский князь называл себя «братом молодшим» литовского князя. Однако в 1380 г. смоленский князь Святослав Иванович участвовал в Куликовской битве вместе с полками других русских князей, в то время как великий князь литовский Ягайло шел на помощь татарам Мамая. После этого окончательно определилась судьба С., ставшего на долгие годы яблоком раздора между Москвой и Литвой, которые, не жалея сил, старались овладеть им, как важной стратегической крепостью на своей границе. Уже Оль-герд, несмотря на свою дружбу со смоленским князем, хотя и медленно, но целенонаправленно продвигался к С. и захватил Мстиславль, располагавшийся к юго-западу от С. После смерти Ольгерда Святослав Иванович, воспользовавшись усобицами в Литве, несколько раз вторгался со своим войском в пределы литовских владений. В 1386 г. он безуспешно осаждал Оршу, а затем подошел к Мстиславлю, подвергнув страшному опустошению его окрестности. На помощь городу пришли литовские князья Скиргайло, Ви-товт и др. 29 апреля они не только отбили смолян от Мстиславля, убив их князя и его двоюродного брата — брянского князя Ивана Васильевича, но и гнали их до самого С. И хотя его жители мужественно оборонялись и не пустили в город литовцев, им при-

шлось все же пойти на выполнение тяжелейших условий, предъявленных противником: заплатить большой выкуп и стать вассалами литовского князя, На смоленском столе был оставлен младший сын Святослава — Юрий, а Глеба литовцы повели с собой в каче-стве аманата. С этого времени смоленские князья стали подручниками Литвы, своего рода наместниками в С. На следующий год чума выкосила почти все население С. Согласно Новгородской 2-й (Архивской) летописи, «в лето 6895. Во Смоленъски бысть мор велик и окола града и по волостем, толко выдоша из города 5 человек, зат-вориша город». В 1393 г., вскоре после того, как великий литовский стол был закреплен за Витовтом, тот свел со смоленского княжения Юрия и посадил туда его брата Глеба. Юрий бежал во владения своего тестя — великого князя рязанского Олега Ивановича. Действия литовцев вызвали недовольство смолян и части княжеской дружины, симпатизировавших прежнему князю. Воспользовавшись этим, Витовт со значительным войском появился в окрестностях С. под предлогом похода на татар; затем он хитростью заманил в свой стан всех находившихся к тому времени в городе князей и взял их под стражу. Литовцы стали жечь посады, а 12 сентября 1395 г. С. сдался без боя. Витовт оставил в нем своим наместником князя Ямонта и ушел. В 1399 г. он потерпел на р. Ворскла страшное поражение от войска эмира Едигея и его полководца Темир-Кутлу-ка; в этом сражении полегли и смоленский наместник Ямонт, и бывший смоленский князь Глеб Святославич. Смоляне, воспользовавшись этим, в 1401 г. вызвали к себе Юрия и посадили на смоленское княжение вопреки противодействию смоленского наместника, брянского князя Романа Михай-

ловима, убитого при этом. С Юрием С. некоторое время сохранял свою самостоятельность. Витовт несколько раз подступал к городу с пушками, заводил сношения с противниками Юрия в самом городе, но взять С. ему удалось лишь во время отъезда Юрия в Москву за помощью к Василию I Дмитриевичу. Литовский князь воспользовался этим, быстро подошел к С., окружил его и прекратил подвоз продовольствия. Смоляне, не дождавшись своего князя, 24 июня 1404 г. сдали город. Юрий, не получив помощи, стал изгоем и, получив от Василия I в наместничество Торжок, уехал туда. Великое княжество Смоленское превратилось в зависимую область Великого княжества Литовского. Чтобы закрепить С. за собой, литовские князья постарались убрать из него сторонников Юрия и дали его населению разные льготы, прежде вего касавшиеся торговли. Литовскую эпоху можно без обиняков считать расцветом смоленской торговли. Правда, внешняя торговля, особенно с немцами, к тому времени заглохла, зато льготы смолянам во внутренней торговле, а также льготы иностранным купцам, торговавшим со С., притягивали торговых людей из литовских владений — Полоцка, Дорогобужа, Слуцка и др., а также из-за границы — из Твери, Москвы, Новгорода Великого, Пскова и др. Торговый путь по Днепру через Волхов связывал С. с Киевом на юге и Новгородом на севере. Особенно необходимым С. был для Новгорода, который он питал прежде всего хлебом. Поддерживать нормальные отношения со С. для Новгорода было воп-

росом чрезвычайной важности. Изменился характер торговли, расширилась и ее территория в самом городе. Хотя окрестности Смядыни («княжой город») по-прежнему сохраняли свое торговое значение, рознь между власть имущими и простыми горожанами в С. к тому времени значительно сократилась, т. к. образовались и другие важные пункты торговли: стал торговать сам город; на Днепре, у впадения р. Кловка, при вновь построенном Троицком монастыре образовался «Гостии двор литовский» для складирования товаров. В восточной части города, где в эпоху самостоятельности С., было мало народу, теперь наблюдался значительный рост населения, поскольку здесь также развилась торговля под стенами недавно построенного Духов-ского монастыря. Все же, несмотря на мягкое отношение литовского правительства и его веротерпимость, русское население С. невольно «тянуло» к Москве. Этому сопротивлялись литовцы, и в конце концов противодействие вылилось в открытое противостояние. Смоляне воспользовались периодом между убийством великого князя литовского Сигизмунда и восшествием на престол в Вильно Казимира IV Ягеллончика. Побудительной причиной бунта послужило корыстолюбие как Сигизмунда, так и его наместника в С. князя Андрея Саковича. На первых порах восставшие одержали победу. Сакович вынужден был бежать, а смоляне предложили стать у них воеводой дорогобужскому князю Андрею Дмитриевичу. Когда же тот отказался, они пригласили к себе на княжение уже государем литовского князя Юрия Лугвеньевича. Юрий прибыл в С., присоединил к нему Витебск и Полоцк, но с приближением литовского войска бежал в Москву, и С. был усмирен. В 1449 г. великий князь московский Ва-

силий II Темный заключил договор с Казимиром, по которому как сам великий князь, так и его родственники навсегда отреклись от С. и Смоленской земли. Однако несмотря на этот договор, вялая борьба за обладание С. продолжалась между москвичами и литов-цами и позже, а многие смоляне по-прежнему стремились выйти из-под контроля Литвы, восставая и бунтуя против ее наместников. Такого рода беспорядки не очень-то беспокоили усилившуюся Литву. Гораздо опаснее были серьезные намерения великого князя московского Ивана III Васильевича; в 1462 г. ставшего правителем динамично набиравшего мощь Русского государства, воссоединить под своим скипетром все древние русские земли, в т. ч. и С. Все это вынудило литовское правительство спешно начать укреплять свою восточную границу и прежде всего С. Был обновлен древний земляной город, со старого «княжого места» туда перевели «двор господаря». Поскольку территория земляного города принадлежала епископу, ему взамен дали берега р. Большая Рачевка, где и была учреждена архиерейская слобода. Здесь же были устроены амбары Для складирования припасов. Укрепления литовцев были в своем большинстве земляными, а отчасти деревянными (по Днепру). По укреплениям были расположены баш-

ни без подземных ходов — «подслухов». Для того времени подобное укрепление было весьма сильным, и потому Василий III Иванович лишь с 3-й попытки взял в 1514 г. приступом С. Первые 2 похода русских к С. (в декабре 1512 г. и в сентябре 1513 г.) были неудачными. Литовцы стойко отражали неприятеля, восстанавливая за ночь все, что русские успевали разрушить днем. В 1514 г. большое русское войско с 300 пушек вновь подошло к городу. Убийственная стрельба сделала свое дело; деревянные стены, возведенные на берегу Днепра, были уничтожены. Население С. вынудило своего воеводу прекратить сопротивление, и 1 августа Василий III торжественно въехал в город. Покоренному москвичами С. почти сразу же пришлось выдержать еще одну осаду. После разгрома русских в Оршинской битве литовский гетман князь К. И. Острожский быстро подошел к С., надеясь в результате только что нанесенного русским морального урона сломить их сопротивление и вернуть крепость Литве. Кроме того, у Острож-ского были в С. свои люди, которые обещали открыть его войску ворота. Однако заговор были раскрыт, й московский наместник князь В. В. Шуйский приказал привязать к заговорщикам подарки, полученные ими накануне от великого князя московского и

повесить изменников по укреплениям на виду у неприятеля. Острожский безрезультатно ходил несколько раз на приступ и наконец отступился, предав огню все окрестности С. После этой неудавшейся осады Василий III велел выслать в Москву всех пролитовски настроенных людей и взамен их прислать своих сторонников. Насколько чувствительной для литовцев была потеря С. видно из тех попыток вернуть мощную крепость, которые делала Литва на протяжении столетия: в 1535, 1564, 1579 и в Смутное время. Каждый раз литовско-польское войско подходило к С., осаждало его, но потеряв время, уходило обратно, не забывая каждый раз разорить и сжечь посад и окрестности города. Это привело к перенесению на другое место торгового центра. Пристани на рр. Смядынь и Кловка стали неудобными из-за своей беззащитности и, кроме того, окрестные леса к тому времени были настолько вырублены, что речки просто обмелели и перестали быть судоходными. «Литовский гостии двор» у Троицкого монастыря, также по причине безопасности, утратил свое значение, и торжище перенесли за Днепр, прямо к стенам крепости, под защиту пушек. Туда же перенесли и гостиный двор. В нач. XVII в. местность эта была многолюдной и называлась «Городенскою сотнею». Заняв С., правительства Василия III Ивановича, Ивана IV Васильевича были постоянно озабочены улучшением его укреплений, но лишь в правление Бориса Годунова русские розмыслы (инженеры) и строители во главе с Ф. В. Конем за 5 лет (1596— 1602 гг.) поставили вокруг С. мощные каменные стены со многими воротами и 38 башнями, превратив С. в неприступную крепость, выдержавшую уже через 9 лет тяжелейшую осаду польско-литовского войска. Древний С. располагался по обоим берегам Днепра. На левом возвышенном берегу среди холмов Соборный, Вознесенский, Казанский и Георгиевский протекают ручьи: Пятницкий, Воскресенский и Егорьевский. На правобережье возвышается в отдалении от берега Покровская гора и текут ручьи: Городян-ка, Ильиновский и Курпошевский. Многие исследователи полагают, что древнейшая часть современного С. была на Соборной горе. Однако по мнению Д. А. Авдусина, здешнее городище не являлось местом первоначального С., а было более поздним религиозным центром средневекового города. Остатки укрепления могут относится к оборонительным сооружениям или дославянского поселка, или к тому времени, когда здесь с 1136 г. обосновывается смоленский епископ.

В последнем случае следует рассматривать поселение на Соборной горе как средневековый феодальный замок, хозяином которого был епископ. Культурные отложения на месте детинца датируются не ранее 2-й пол. IX в. В домонгольское время здесь были сооружены, 3 каменных здания: Успенский собор ( 1101 г.) из плинфы, кирпичное здание неизвестного назначения и терем. В 1962— 1975 гг. археологами во главе с H. Н. Ворониным и П. А. Раппопортом здесь выявлены несколько каменных зданий XII— XIII вв. Есть сведения, что в С. сложилась местная архитектур, школа. Дальнейший рост города начался с примыкавших ко рвам детинца территориям. Возможно, во времена Владимира Мономаха у С. существовал окольный город, примыкавший к Покровской горе и окруженный валом. В северной части окольного города его укрепления проходили по кромке верхнего плато Соборной горы. Согласно H. Н. Воронину, «к XIII в. левобережный город имел уже два оборонительных пояса, прикрывавших его с напольной стороны; они сохранялись еще в XVII в.» 1-й вал, видимо, был возведен в нач. XII в. Владимиром Мономахом, а 2-й — в 1136 г. Ростиславом Мстиславичем. Источники кон. XVI—нач. XVII в. упоминали «Старый город». Членясь на 3 участка, располагавшихся между оврагами, пересекавшими территорию города с севера на юг, он шел в направлении с востока (от стен Авраамьевского монастыря) на запад (от верховьев Пятницкого ручья). Такое расположение вала в полной мере учитывало сложный рельеф города и обеспечивало более надежное прикрытие его с напольной стороны, а кроме того, упрощало и сокращало по времени работу по его возведению. С. был укреплен и в прибрежной части. Здесь укрепления ♦Старого города* тянулись от Георгиевского ручья на востоке до Пятницкого — на западе. Крепость «Старого города» была дополнительно усилена башнями. По крайней мере 4 башни известны в северной его части и 1 в южной. Вероятно, крепость существовала уже в нач, XII в. Укрепления «Старого города» охватывали огромную территорию, равную примерно 65 га, а протяженность оборонительной линии составляла более 3,5 км. Во 2-й пол. XII в. (до 1197 г.) к западной части крепости пристраиваются укрепления Пятницкого острога, которые по своей мощи хотя и уступали оборонительным сооружениям «Старого города», но были достаточно протяженными (1,6 км). Возведение этого укрепления, возможно, знаменовало собой один из этапов борьбы смоленского

князя и кончанско-вечевых органов городского самоуправления, закончившийся победой последних. С XII в. начинает заселяться и правобережное Заднепровье. Постепенно разрастаясь, оно к началу XV в. обносится укрепленным острогом, который с течением времени подвергается усовершенствованиям, на что указывают 3 типа оборонительных сооружений (каменные и деревянные стены и башни, тын). Укрепления заднепровского острога к XV в. охватывали территорию ок. 50 га. Западная граница острога проходила по течению р. Городянка, а восточная — Ильинского ручья. На севере она шла немного севернее совр. ул. Кашена; южной его границей была береговая линия Днепра. Формирование уличной сети в левобережной части С. происходило одновременно с ростом территорий города, ограниченной оборонительными сооружениями. Раскопками здесь было выявлено 11 улиц, возникших в различное время; они, как правило, следовали по направлениям оврагов. Наиболее ранней из них является- Большая проезжая улица, существовавшая с кон. XI в. Некоторые улицы получили свои наименования по функциям, которые они выполняли (Большая дорога); другие (Отцовская гора, Щель) носили имена урочищ, по которым проходили; наименование Резницкой улицы указывает на события, связанные с резней, учиненной поляками здесь во время взятия ими С. в 1611г. До этого улица называлась Родницкой, поскольку проходила возле родника. Наконец, ряд улиц именовался по названию стоявших на них церквей (Воскресенская, Спасская, Пятницкая). В Заднепровье выделена пока единственная, Петропавловская, улица, возникшая, видимо, в сер. XII в. В северной части смоленской крепости были вскрыты остатки городских усадеб. С. в XII— XV вв. имел 3-частное деление на концы. Пятницкий конец охватывал западную часть территории «Старого города»; его юрисдикции подлежал, вероятно, и Пятницкий острог. К Крылошевскому концу относилась вся восточная часть «Старого города» и район вдоль берега Днепра вплоть до нижнего течения р. Большая Рачевка. 3-й конец, вероятно, располагался в Заднепровье в пределах границ острога и прилегающих к нему территорий. В 1600 г. в С. проживало ок. 80 тыс. чел. и насчитывалось до 8 тыс. домов, не считая тех, которые находились внутри крепости, площадь которой и число домов в ней почти равнялись городу. В С., как уже говорилось выше, сохранилось несколько каменных храмов, домонгольского периода, древнейший из которых, Успенский, был пост-

роен в 1101г., но в 1611г. взорван запершимися в нем от поляков смолянами. Известно, что в соборе хранились железный шишак и железная обувь блаженного Меркурия, древнее Евангелие, плащаница и другие церковные реликвии; однако наибольшим почитанием пользовалась икона Богоматери, писанная, по преданию, св. ап. Лукой и привезенная на Русь в 1046 г. женой черниговского князя Всеволода Ярославича Анной, дочерью императора Константина Мономаха. Далее идут: церковь св. апп. Петра и Павла, построенная в 1146 г.; храм св. Иоанна Богословё на Вражке, построенный в 1180 г. Романом Ростиславичем и украшенный «златом и финифтом», и, наконец, на перекрестке Малой Свирской улицы и Свирского переулка находился храм. св. Арх. Михаила (позже называемый Свирской церковью), возведенный ок. 1180 г. князём Давыдом Ростиславичем. Он был придворным храмом и в свое время отличался редкой красотой. Первые 2 церкви из-за полнейших перестроек утратили свой древний облик, а Свирская церковь, напротив, восстановленная поляками в 1634 г., сохранила свой первоначальный фасад. В Пятницком конце существовала церковь Параскевы Пятницы, возле которой находился большой торг. Почти возле самого устья Пятницкого ручья стоял храм св. Николая Полутелого, упоминавшийся в грамоте 1489 г. Между рр. Чуриловка и Рилив-ка существовал Козмодемьянский монастырь, одноименный храм которого в 1146 г. возводили по указанию Ростислава Мстиславича. По ту сторону р. Смядынь находился Борисоглебский монастырь, устроенный, по преданию, на месте убийства св. князя Глеба Владимировича. В самом монастыре были погребены князья Давыд Ростиславич и его сын Изяслав. К югу от Смядыни в XIII— XIV вв. был устроен Спасский монастырь. Отдельно нужно сказать о знаменитом • Авраамиевском монастыре, располагавшемся в «Старом городе» и бывшем некогда величайшей святыней С. Обитель была основана епископом Игнатием, который на этом месте, раньше находившемся за валом, построил церковь во имя св. Игнатия Богоносца, а потом — во имя Богородицы Положения честныя ризы и пояса. Уже спустя короткое время возле храмов были поставлены кельи и образовался монастырь, прославившийся после того, как сюда пришел вышеупомянутый Авраамий. После смерти родителей он решил постричься в монахи и выбрал для этого монастырь Богородицы, «что в Селище», в 6—7 км от С. Здесь, по-видимому, была хорошая библиотека, где Авраамий обучался книж-

ным премудростям. Получив от Игнатия сан священства, Авраамий начал проповедовать и делал это, видимо, настолько хорошо, что к нему стали стекаться толпы слушателей и почитателей его ораторского искусства, что вызвало зависть даже у игумена. Преподобный должен был удалиться в маленький монастырь Честного Креста (находился на Садках, ныне не существует), и здесь слава о нем еще более увеличилась. Бедная, во всем нуждавшаяся обитель уже скоро стала богатой благодаря средствам, поступавшим от почитателей таланта Авраамия. Однако клевета и тут достала его. Игнатий вынужден был вызвать преподобного на суд, который вначале потребовал даже казни для проповедника, но затем ограничился запретом Авраа-мию на проповеди и переводом его в Богородицын монастырь. Впоследствии, правда, Игнатий снял это запрещение. Слава Авраамия особенно распространилась, когда после его молитвы прекратилась сушь и пошел дождь, спасший урожай и скотину. Началось массовое паломничество в Селищенс-кий монастырь, но поскольку он далеко отстоял от города, Авраамия вновь перевели в монастырь Положения риз и назначили настоятелем обители. После кончины преподобного монастырь стал носить его имя. Место вокруг него оживилось; здесь провели дорогу из Москвы и ввели монастырь в черту вала; позже его захватила стена Бориса Годунова. Мощи преподобного находились в обители, а после захвата города поляками в 1611 г. исчезли неизвестно куда, монастырь же был отдан доминиканским монахам.