Стояние на Угре

В 1476 г. великий князь московский Иван III Васильевич14621505 перестал выплачивать Орде ежегодный денежный выход, который собирался с русских земель со времен Бату-хана. Хан Ахмат145981, занятый борьбой с Крымом, лишь в начале 1480 г. начал подготовку к активным военным действиям против Москвы, о чем здесь стало известно почти сразу же. Внешнее и внутреннее положение Русского государства в то время было весьма благоприятным для Ахмата: ему удалось договориться с польским королем Казимиром IV Ягеллончиком о военном союзе против Москвы; северо-западная граница Русского государства в начале этого года подверглась нападению Ливонского ордена. Тогда же против Ивана III восстали его родные братья — удельные князья Борис и Андрей Большой Горяй, недовольные усилением власти великого князя. Король прямо призывал хана выступить на Ивана III. Ахмат в середине года организовал разведку правого берега Оки, в районе р. Беспута, послав туда довольно значительный отряд. Правда, у великого князя было время для того, чтобы приготовиться к отпору, и еще весной Иван III «отпусти въевод своих к брегу противу татаром». Убедившись, что левый берег Оки прикрыт московскими воеводами, татары «поплениша Беспуту и отъидо-ша». Приняв разведчиков за авангард ордынского войска, «князь великий отпусти к брегу на Оку сына своего великого князя Ивана и брата своего меншего князя Андрея с всеми силами, да князя Василиа Михаиловича». После того, как выяснилось, что это была всего лишь разведка, часть воевод с полками отпустили к Москве. Однако Иван III продолжал интенсивно готовиться к отражению врага, стараясь прежде всего прикрыть прямой путь вражеской конницы к своей столице, для чего на «берегу» были сосредоточены значительные силы с самыми опытными воеводами во главе, поскольку Ахмат двигался с Волги к верховьям Дона, откуда было легко пройти как к Оке, так и к литовской границе. Великий князь подумал и об отвлекающих ударах по Ахмату, чтобы как можно больше распылить его силы, в частности послать небольшой отряд в набег на беззащитные владения самого хана. Согласно В. Н. Татищеву, на большом совете в Москве, где наряду с великим князем принимали участие его дядя удельный верейскйй князь Михаил Андреевич, мать Ивана III «инока Марфа», митрополит Геронтий и все бояре, было решено, что великий князь,' по словам Казанского летописца, «посылает, отаи, царя Златыя Орды пленити служивого своего царя Нур-довлета Городецкого, с ним же воеводу князя Василья Ноздреватого Звениго-родцкаго, со многою силою, доколе царь стояше на Руси. Царь же того не ведающи, они же Вольгою в лодиях пришедши на Орду, и обретоша ю пус-ту без людей, токмо в ней женеск пол, стар и млад, и тако ея поплениша, жен и детей варварских и скот весь: овех в полон взяша, овех же огню и воде и мечю предаша, и конечное хотеша юрты Батыевы разорити. И прибегоша вестницы ко царю Ахмату, яко Русь Орду его расплениша, и скоро, в том же часе, царь от реки Угры назад обре-тися бежати». Великий князь таким образом расставлял свои силы, чтобы в случае движения Ахмата прямо к Москве можно было часть полков быстро передвинуть к Коломне, или к Алексину и Калуге, если бы хан попытался обойти «берег» через литовские владения. Постепенно русские полки «оседлали» все основные пути возможного проникновения татар в глубь страны, все броды и «перелазы». При всей кажущейся трудности создания сплошной линии обороны вдоль реки это оказалось делом вполне возможным. Бродов на глубокой и достаточно широкой реке было сравнительно мало. Большая часть берега была покрыта лесами, мешавшими проходить значит, массам конницы; на многие версты тянулись отвесные обрывы, почти непреодолимые со стороны реки. Такие участки берега были прикрыты лишь сторожами, а основные силы во-

еводы сосредоточили на бродах. Когда в Москву пришли вести о приближении Ахмата к Дону, «князь великы Иван Васильевич, слышав то, поиде сам противу ему к Коломне месяца июня в 23 день...» В свою очередь, «слышев же царь Ахмат, что на тех местех на всех, куда прити ему, стоят противу ему с великыми князи многыя люди, и царь поиде в Литовъскую землю, хоте обойти чрес Утру»; «поиде к Литовской земли, обходя реку Оку, а ожидая к себе короля на помочь или силы». Тогда и Иван III, продолжая руководить войском из Коломны, стал переводить полки из Серпухова и Тарусы ближе к Калуге и на берег Угры, приказав «ити сыну своему великому князю Ивану Ивановичю и брату своему Андрею Васильевичю Меньшому к Колузе к Угре на берег». Больше всего в этой ситуации Ивана III беспокоил его конфликт с братьями, который не позволял привлечь к военным действиям против татар их полки. Однако великий князь сделал все, чтобы на Угре, по выражению Тверского летописца, «сила была великаго князя Михаила Борисовича Тверскаго, а вое-води были князь Михайло Дмитреевич Холмьский да князь Иосиф Андреевич Дорогобужской». После того как главные силы были передвинуты к Угре и начали занимать броды и «перелазы» на реке и укреплять их, великий князь уехал в Москву «на совет и думу, к отцу своему митрполиту Геронтию и к матери своей великои княгини иноке Марфе, и к дяде своему князю Михаилу Андреевичю Верейскому, и к всем своим бояром, все бо тогда беша во осаде на Москве». Ивану III удалось на этот раз уладить и разногласия с братьями: «В то время приидоша на Москву послы братьи его, княж Ондреевы и княж Борисовы, о миру. Князь же великы жаловал братью свою, послов отпустил, а самим им велел прити к себе вборзе». Тогда же великий князь предпринял меры по укреплению своей столицы, на случай прорыва татар. Пробыв совсем немного времени в Москве, Иван III 3 октября отправился к войску в г. Кременец, располагавшийся неподалеку от Медыни (ныне с. Кременское на р. Лужа, в Медынском районе Калужской обл.), примерно в 50 верстах позади русских полков, стоявших вдоль берега Угры. По сообщению летописи, великий князь «ста на Кременце с малыми людми, а людей всех отпусти на Угру к сыну своему великому князю Ивану, а сын его князь великы Иван и брат его князь Андреи Меншои стояша на Угре противу царя со многим воиньством». Из Кременца было весьма удобно руководить обороной всего берега, сюда под-

ходили подкрепления из разных городов страны. 20 октября «приидоша... братия к великому князю на Кременец, князь Андреи Васильевичь Большой и князь Борис Васильевичь, своими силами на помощь великому князю проти-ву царя Ахмута, князь же великы с любовью прия их». Согласно польскому историку Ф. Папэ, «позиция самого Ивана III под Кременецким селом была превосходна, ибо не только служила резервом для корпусов у Угры, но еще заслоняла Москву со стороны Литвы». По словам же К. В. Базилевича, «конная масса татар могла быстро передвигаться вдоль берега, выбирая наиболее удобные и хуже защищенные места для переправы. Узкая Угра не представляла сильного естественного препятствия для противника, поэтому со стороны тактических требования было бы неразумно держать все силы у самой реки. В этом случае прорыв на левый берег Угры поставил бы обороняющиеся войска в тяжелое положение. Кременецкая позиция давала возможность быстро перебрасывать войска к угрожаемому участку». После прибытия полков братьев великого князя основная группировка русского войска во главе с Иваном Молодым и Андреем Меньшим оказалась сосредоточенной в районе Калуги и прикрывала устье Угры; полки были расставлены также вдоль всего нижнего течения реки — тогдашнему русско-литовскому рубежу, и, по выражению Воло-

годско-Пермской летописи, «ста по Оке и по Угре на 60 веръстах», т. е. на участке от Калуги до района Юхнова, где граница между Литвой и Россией переходила на левый берег Угры и тянулась дальше по суше на северо-запад. На этом-то 60-верстном пространстве и состоялось самое «стояние на Угре». Согласно Типографской летописи, русские полки «лришед ста-ша на Угре, и броды и перелазы отнята». Непосредственная оборона бродов была, видимо, поручена пешцам. Основную роль здесь должны были сыграть временные укрепления-заставы, откуда по врагу, пытавшемуся перебраться через реку, должны были стрелять как лучники, так и пищальники. Поместная конница, состоявшая из дворян и детей боярских, патрулировала берег между заставами, поддерживая связь между ними и главным командованием. Расположенные поблизости от берега конные полки, обладавшие большой маневренностью, спешили на помощь пешцам, когда определялось направление главного удара противника. Конница предназначалась и для активных наступательных действий. «Угорским воеводам» предписывалось, «будет коли пригоже, посмотря по делу, отделив им воевод с людми от себя, посла-ти за Угру» и даже в случае необходимости самим выдвигаться за реку с главными силами. На Угре русскими широко и весьма эффективно использовался наряд (артиллерия): ручная — пищали-ручницы и легкие тюфяки; станковая — пушки, длинноствольные пищали и тяжелые тюфяки, представлявшие собой короткие, стрелявшие «дробосечным железом» пушки, специально предназначенные для уничтожения противника, стремившегося в плотных массах быстро форсировать переправу. Заблаговременно расставленные на «перелазах» тюфяки наносили самый большой урон татарам, то тут то там пытавшихся прорваться на левый берег Угры. Ордынская конница, лишенная возможности маневра, вынуждена была наступать прямо на русские пушки и пищали, неся колоссальные потери. Оборонительная тактика, выбранная Иваном III и его воеводами, оказалась в данном случае самой правильной, поскольку наступательные действия русского войска, лишенного в Поле возможности использовать тяжелый наряд, не имели бы такого эффекта, да и татары, привыкшие к быстрым фланговым маневрам и атакам большими массами конницы, когда конные лучники наносили большой урон противнику, могли с меньшими для себя потерями добиться преимущества и в конечном итоге поставить в тяжелое положение русское войско, если

не разгромить его. К тому времени улучшилось не только наступательное, но и защитное вооружение русских воинов. Конница использовала уже вместо мечей более легкие и удобные сабли, а наряду с луком появились и ручные пищали (ручницы); продолжает использоваться сулица — «копье пешее, малое». И хотя массовым оружием пешцев остаются рогатины и топоры, но уже появилось более грозное оружие — длиннолезвийные ' топоры-бердыши, использовавшиеся «огненными стрельцами» также и в качестве подставки для ручниц. Кольчуги заменялись панцирями, «дощаными бронями», в которых кольчужная сетка комбинировалась с железными пластинками; эта «наборная броня» лучше защищала от татарских сабель и стрел. Щиты — чаще всего небольшие, круглые, легкие, поскольку более надежная броня позволяла отказаться от тяжелых длинных щитов. Согласно Вологодско-Пермской летописи, Ахмат «прииде на Угру октября в 8 день, в неделю, в 1 час дня». Подойдя к устью Угры, он хотел обойти Оку с запада и попытаться соединиться с Казимиром. Софийская II летопись, сообщая о появлении здесь хана, говорит, что «знахари ведяху его ко Угре реце на броды». Тут был самый удобный «перелаз», где через Угру можно было переправляться большими силами сразу. Московский летописец говорит, что «ста царь на брезе на Угре со многою силою на другой стране противу великого князя, хотя преити реку». Его встретила русская рать во главе с Иваном Молодым и Андреем Васильевичем Меньшим. 2 огромных войска сошлись лицом к лицу. На левом, русском, берегу Угры, против самого удобного для татар брода, выстроились московские лучники, были расставлены тяжелые пищали и тюфяки, в прибрежных зарослях притаились со своими легкими ручницами отряды «огненных стрельцов». Воеводы постарались максимально использовать превосходство своего войска в огнестрельном оружии и не допустить переправы татар на левый берег, расстреливая их в воде. В них полетели стрелы, ядра, картечь. Грохот пушек устрашающе действовал на врага, пороховой дым заволакивал берег, на котором позади пушек и стрельцов выстроились возле самого угорского устья коннЫе полки дворян и детей боярских в доспехах, с саблями и ручницами, готовые в любую минуту обрушиться на прорвавшегося врага. Попытка Ахмата форсировать Угру с ходу была отражена в 4-дневном сражении. После отхода главных сил от реки отдельные отряды татар продолжали в разных местах безуспешные попытки пе-

реправиться через Угру: Ахмат отступил, по-видимому, к Воротынску и отложил на время новую попытку форсировать реку. Вполне возможно, что на литовском берегу у него в тылу в это время началось что-то вроде партизанской войны, которую вело против татар русское население близлежащих городов и селений, находившихся во владениях русских княжеств — подручников Казимира. По словам Типографской летописи, Ахмат, повернув свои конные отряды на юг и запад, «распусти вой по всей земли Литовской... и всего в Литовьскои земли стоял 6 недель, а градов Литовских пленил: Мченеск, Белев, Одоев, Пере-мышль, два Воротинска, старой да новой, два Залидова, старой и новой, Опаков, Серенеск, Мезыск, Козелеск. А всех городов плени 12... а волости все плени и полон вывел». После усмирения населения Верховских княжеств, Ахмат сделал еще попытку форсировать Угру в районе Опакова. Он возлагал большую надежду на внезапность нападения из глубины литовских владений. Для этого был выделен сильный отряд, однако ' сам хан оставался в ставке неподалеку от устья Угры. После неудачной попытки прорыва через Угру возле ее устья Ахмат попробовал пойти на переговоры с Иваном III, и тот послал в стан хана посольство во главе с простым сыном боярским И. Ф. Товарковым «с челобитьем и с дары», однако Ахмат даров не принял и продолжал гнуть свою линию, обвиняя великого князя в том, что тот «мне челом не бьет, а выхода мне не дает де пятый год, придет ко мне Иван сам, почнутся ми о нем мои рядци и князи печаловати, ино как будет пригоже, так его пожалую». Иван III ни на какие уступки татарам идти не собирался, тянул время, и потому переговоры зашли в тупик. Между тем сам факт начала таких переговоров возбудил в Москве подозрения в нерешительности и даже трусости великого князя, о чем страстно заявил в своем послании к великому князю архиепископ Ростовский Вассиан Рыло. Однако Иван III продолжал выбранную им оборонительную тактику, которая до сих пор не подводила его. Казимир в это время был занят ликвидацией внутренних неурядиц и борьбой с крымскими татарами и не мог или боялся ввязываться в драку, поскольку у его границ Иван III сосредоточил огромное по тем временам войско, готовое в любой момент вторгнуться во владения короля. Стратегическую инициативу к тому времени Ахмат уже упустил, да и со стороны Поля для него существовала реальная угроза нападения Менгли-Гирея — со-

юзника Ивана III. А тут еще и сама природа добавила хлопот татарам, поскольку уже «з Дмитриева же дни [26 октября) стала зима, и реки все стали, и мразы великыи, яко же не мощи зре-ти». В то же время Утра перестала быть преградой для татарской конницы, и растянутая линия русских полков становилась уязвимой для ее ударов. Теперь Ахмат мог легко прорваться где угодно, и русское войско оказалось бы в затруднительном положении. Поэтому «еГда же река ста, тогда князь велики повеле сыну своему и брату своему князю Андрею и всем воеводам со всеми силами отступити от брега и приити к себе на Кременец», откуда «князь же великы с сыном и з братьею и со всеми воеводами поидо-ша к Боровьску, глаголюще, яко на тех полях с ними бой поставим». Однако хан не двинулся с места; у него уже не было сил для нового наступления, нечем было кормить ни людей, ни лошадей, которые гибли от Голода и холода. Поэтому, «полон отпусти за мнбги к Орде», «прочь царь пошол от Угры в четверг, канун Михайлову дни [6 ноября]» . Бегство татар было столь стремительным, что «хан помета вся тяжкая». На обратном пути через Серенек и Мценск ордынцы попытались разграбить пограничные русские земли, но удача и здесь не сопутствовала им: Ахмат «московские земли нимало не взял, развее прочь идучи, приходил царев сын Амуртоза на Конин да на Нюхово, пришед в вечере, а князь ве-ликии отпустил братию свою, князя Ондрея да князя Бориса да князя Онд-рея Меншого со множеством воевод своих». Тататары «ночи тое поимаша человека и начаша мучити его, а спрашивая про великого князя, он же муки не мога терпети, и сказа им, что князи близко». Поэтому они «не моты зла сотворити месту тому и побеже тое же ночи на ранней зоре, а князи приидоша на станы его на обед». Остатки Ахматова войска, «наги и босы», «страхом гонимы», бежали в Поле «невозвратным путем». Иван III, «распусти вой своя кождо в свои град», 28 декабря, во вторник, возвратился в Москву, торжественно встреченный ликующим народом. «С. н. У.» положило конец татаро-монгольскому игу. Русское государство стало суверенным не только фактически, но и формально.