В различных источников этот период варьируется в крайне широких пределах (вплоть до окончания XIV века например). Принимая во внимание условность подобной периодизации, на страницах данного сайта принят период с середины XI века (конец эпохи Викингов) до конца XIII века с целью удобства изложения. Подробнее смотрите в разделе О проекте.

Весь цивилизованный мир, до самых его дальних окраин, продолжала сотрясать жестокая междоусобица; но стали вычленяться и политические цели — одни смутно, другие определенней. Одновременно наметился явный подъем уровня военного искусства, особенно в Западной Европе и у тюрков-мусульман.

Хотя ни одного военного гения в этот период не появилось, несколько выдающихся военачальников известны: эмир Махмуд Газневи9981030, английский король Ричард Львиное Сердце118999, византийский император Алексей Комнин10811118, турок-сельджук Алп-Арслан106372, египетский султан Салах-ад-Дин1169(1171)93 и сицилийский норманн Роберт Гвискар105785. Все шестеро проявили военно-организаторские таланты, доселе невиданные, кроме как в Византийской империи, и каждый из шестерых сыграл немаловажную роль хотя бы в одном из четырех основополагающих для описываемого периода исторических процессов.

Первый из этих процессов являл собой дальнейшее развитие прежней тенденции — движение на запад тюркских народов, обитавших севернее и южнее Черного и Каспийского морей. Печенеги и половцы (кипчаки) — северный поток — будут после ожесточенной борьбы остановлены Византийской империей и ее славянскими соседями. Но южная ветвь, вероятно, из-за сочетания тюркской воинственности с мусульманским фанатизмом, сыграет куда более значительную роль: будут захвачены почти все азиатские владения Византии, тюрки рассеются по всему Ближнему Востоку, и хотя продвижение их окажется приостановлено Крестовыми походами, к концу периода оно продолжится вновь.

Второй процесс отчасти способствовал первому, одновременно, до некоторой степени, являясь его следствием. Речь идет об упадке Византийской империи. Несмотря на слабость как общую, так и в отношении военной стратегии и тактики, Константинополь непревзойденно владел теорией военного искусства, и это, в сочетании с поразительной способностью быстро восстанавливать силы после самых тяжелых поражений, оказалось способным продлить существование империи еще на несколько веков. Но как разгром под Адрианополем378 предвещал падение Рима, так и поражение при Манцикерте? 1071 возвестило конец Византии.

Третьим процессом был рост централизации власти в европейских королевствах. Несмотря на тормозящее влияние по-прежнему процветавшей системы феодальных отношений, происходило своего рода объединение по национальному признаку. Особенно это относилось к Англии и Франции, в меньшей степени — к Германии, Испании и Польше. Четвертым же, и самым главным с военно-, религиозно- и культурно-исторической точек зрения, процессом явились Крестовые походы.

Появился новый вид оружия — арбалет. Это была в полном смысле слова ручная баллиста — оружие, по сравнению с традиционным луком, неуклюжее и гораздо менее скорострельное. Однако пущенные из арбалета стрелы, обычной конструкции или железные (так называемые арбалетные болты), летели дальше, быстрее и, как правило, точнее, чем более легкие, пущенные из лука. И, что важнее всего, они были способны пробивать доспехи, неуязвимые для любого другого метательного оружия. Насколько известно, с ручными баллистами экспериментировали еще китайцы и римляне, но после падения Рима мысль об их совершенствовании была на Западе прочно позабыта. Тем не менее в XI веке она возродилась; впервые на европейском театре военных действий арбалеты были применены нормандской армией в битве при Гастингсе. А вот в Китае все это время арбалетами пользовались — и весьма активно.

Арбалет явился ответом Западной Европы тюркским конным лучникам. Как правило, европейские арбалетчики были пешими. В Крестовых походах экспериментировали с конными арбалетчиками, но вскоре выяснилось, что выигрыш в мобильности достигается ценой проигрыша (и порой даже более значительного) в меткости и темпе стрельбы. Интересно, что в это же время в Юго-Восточной Азии чамы, судя по всему, вооружали арбалетами именно кавалерию.

Другим новым оружием, распространившимся в описываемый период в Западной Европе, явилась пехотная алебарда — копье, возле наконечника которого крепилось лезвие топора, предоставлявшее возможность не только колоть, но и рубить. Еще примечательнее самого этого оружия является тот факт, что западно-европейцы начали больше внимания уделять развитию пехоты, совершенствовать ее боевые качества. Другой пример совершенствования оружия — ятаган. Эта кривая турецкая сабля отличалась скорее качеством металлургии, нежели какими-то радикальными конструктивными новшествами. Особенно славились оружейники Дамаска и Толедо: их стальные клинки, удивительно гибкие и в то же время прочные, затачивались до бритвенной остроты.

Доспехи в Европе продолжали совершенствоваться. А также тяжелеть, и чем дальше, тем больше. Кольчуга укоротилась; кольчужный подол заменили кольчужные штаны. Рукава удлинились до запястий, и часто прибавлялся капюшон, вместо шлема. Такой полный кольчужный комплект весил от 13 до 23 кг. Для вящей надежности, а также, чтобы удары оставляли меньше синяков, кольчугу натягивали поверх кожаных или войлочных одежд. Пехотинцы же, как правило, лишь эти толстые кожаные или войлочные куртки и носили, однако даже их оказывалось достаточно для эффективной защиты от стрел: в турецких хрониках Крестовых походов часто описывается невредимый солдат христианской армии, весь утыканный стрелами и напоминающий подушечку для булавок.

Шлемы начали лучше подгонять по размеру. Наносник удлинился и стал прочнее. Многие оружейники начали изготавливать плосковерхие шлемы, полностью закрывавшие голову и шею — с прорезями для обзора и для дыхания. Правда, шлемы эти оказывались настолько тяжелыми и удушливыми, что обычно их приторачивали к луке седла и надевали непосредственно перед боем. Наиболее распространенные закрытые шлемы весили в описываемый период от семи до девяти килограммов. К концу периода оружейники уже экспериментировали с выступающим, сходящимся на конус забралом, что отводило фронтальный удар и снижало вероятность малоприятной ситуации, когда шлем вминался владельцу в лицо.

Благодаря всем этим нововведениям потери на европейских театрах военных действий ощутимо снизились. Привели они и к ярко выраженной диспропорции в потерях между крестоносцами и мусульманами на Ближнем Востоке: если крестоносцы побеждали, потери их всегда были весьма незначительными, но если же они терпели поражение, под конец битвы потери становились чрезвычайно тяжелыми, поскольку европейцы оказывались не в состоянии спастись бегством от своих более подвижных противников.

Каких-либо радикальных новшеств в области создания оборонительных сооружений за описываемый период не отмечено. Правда, то, чему крестоносцы научились у византийцев, полностью изменило всю европейскую фортификационную концепцию. Но если говорить о практическом применении полученного урока, то в одном отношении европейцы от византийцев существенно отличались. У византийцев крепости, в первую очередь, являли собой опорные базы для оборонительно-наступательных полевых операций и, соответственно, располагались, как правило, на высотах, пусть и господствующих над местностью, но допускающих беспрепятственный подход. Европейцы же, в отношении фортификаций более, так сказать, оборонительно-ориентированные и по прежнему ограниченные чисто феодальной концепцией недолгих боевых действий локального масштаба, воздвигали новые крепости или замки в местах максимально недоступных. Хотя штурм подобной твердыни являлся предприятием крайне сложным, однако и защитники не могли быстро контратаковать. Таким образом, им практически не предоставлялось возможности перехватить у осаждающих инициативу или прорвать блокаду.

Что касается ведения осады, то одно новое оружие все-таки появилось — требушет, или мангонель, метательный механизм для пробивания брешей в крепостных стенах, а также для перебрасывания через них камней или других метательных снарядов. В отличие от баллисты или катапульты, где использовалась сила натяжения или кручения, метательный импульс требушета обеспечивался противовесом.

Методы осады не изменились. Что касается крепостных стен, то все мыслимые способы проламывания в них брешей, карабканья наверх и рытья подкопов были изобретены давным-давно. Правда, в европейском средневековье при осадах практически не использовалась излюбленная техника македонян или римлян — создание аггера , или насыпного вала, позволяющего занять над осаждаемой твердыней господствующую высоту. Во-первых, это объяснялось нехваткой живой силы — европейские армии оставались сравнительно малочисленными, а для насыпки большого аггера требовались колоссальные трудовые ресурсы. Во-вторых, европейские крепости, как правило, располагались где-нибудь в горах, на недоступной высоте, так что ни о каком аггере и речи идти не могло. Таким образом, чаще всего осаждающие могли рассчитывать только на одно: уморить осажденных голодом; это и становилось на протяжении описываемого периода главным средством ведения осады, более универсальным, чем когда бы то ни было. Поскольку содержать армию в течение неопределенно долгого срока монархам и их вассалам было слишком сложно и дорого, обладавшая хорошими запасами провизии крепость имела все шансы выдержать осаду.

Как мы уже видели, главной ударной силой в феодальной западноевропейской армии была тяжелая кавалерия. Поскольку оружие и доспехи стоили дорого, поначалу снаряжать себя могли только богатые аристократы. И первоначально древнеримский термин «miles» (воин) применялся лишь по отношению к ним; таким образом, элита тяжелой кавалерии одновременно принадлежала к средневековому рыцарству.

Изменения в сложившейся ситуации были порождены двумя факторами. Во-первых, знать и короли обнаружили, что для организации обороны или наступления необходимо войско более многочисленное, чем возможно набрать среди мелкопоместного дворянства, связанного с ними вассальной зависимостью. Более того, срок службы вассала в армии сюзерена для наступательных операций был четко оговорен и, как правило, недолог, что серьезно подрывало военные возможности многих феодальных властителей. Самоочевидное решение заключалось в том, чтобы обеспечить лошадьми и тяжелым вооружением наиболее способных к военной профессии простолюдинов, которые сражались бы бок о бок с рыцарями и могли быть призваны в любой момент, если сеньору по карману платить им и содержать их. Звались они тяжелыми всадниками, и постепенно термин «miles» начали применять не только к рыцарям, но и к ним. Чтобы содержать постоянную армию, король или феодальный вельможа не призывал своих вассалов на службу, а брал с них деньгами, что устраивало все заинтересованные стороны.

На плохо обученную и слабо вооруженную пехоту, как мы уже видели, полагаться было нельзя, так что командующие были вынуждены спешивать рыцарей и тяжелых всадников. Это, в свою очередь, привело к необходимости из чисто экономических соображений организовывать надежную профессиональную пехоту, нормально вооруженную и снаряженную, хотя не с таким размахом, как вооружали и снаряжали конников. В основном, пехотинцы были копейщиками; главная задача их в сражении заключалась в том, чтобы стоять сомкнутой фалангой, удерживать позицию и обеспечивать опорную базу, пока идет арбалетная «артподготовка» или маневрирует тяжелая кавалерия. Как раз такие пехотинцы отбили атаку немецких рыцарей и обеспечили победу миланской кавалерии над войском Фридриха Барбароссы в битве под Леньяно. Насколько известно, в XII веке лучших копейщиков готовили в Нидерландах.

Еще раньше, в Англии, неэффективность ополченческого фирда заставила короля Кнута набрать большую пехотную гвардию, так называемых хускарлов, которые стали ядром его феодальной армии и являлись главной ударной силой английского войска до разгрома в битве при Гастингсе. Кое-кто из знати занимался тем, что набирал и обучал целые наемные армии, а потом «сдавал в аренду» другим аристократам или королям, если тем было не по карману содержать постоянное войско или перед ними вставала задача, с которой регулярная армия оказывалась не в состоянии справиться. Когда Вильгельм I Завоеватель, герцог Нормандский, вторгся в Англию, значительную часть его армии составляли наемники.

В этот период особенно выросло морское могущество итальянских приморских городов-государств Венеции, Пизы и Генуи. Сильной морской державой стало и норманнское княжество в Сицилии. К концу XII века практически все Средиземноморье контролировали флоты этих четырех стран. Византийский флот пребывал в заметном упадке, главным образом, благодаря разорению побережья Анатолии (Малой Азии) после битвы при Манцикерте.

Флотская мощь сыграла решающую роль в Крестовых походах. Например, в XII веке приморские страны Италии и Сицилия изрядно разбогатели на перевозке армий крестоносцев в Святую Землю, а потом на снабжении их провиантом и оружием. Не будь мусульманский флот изгнан из Средиземноморья в начале XI века, даже частичный успех Крестовых походов оказался бы невозможен.

Главными боевыми кораблями были, как и за много веков до того, длинные низкие галеры, как правило, с рабами на веслах. Методы морских военных действий в описываемый период практически не изменились. Задача любого морского боя сводилась к тому, чтобы протаранить или взять на абордаж корабль противника. Есть косвенные данные, что в XI веке в Китае, когда у власти находилась Северная династия Сун, начали пользоваться первыми примитивными компасами.